| |
Представляем Вашему вниманию лучшие художественные книги 2015 года по мнению критика Галины Юзефович:
 Поклонение волхвов — Сухбат Афлатуни
Отрывок из рецензии: Три части романа — три эпохи русской истории, объединенные довольно причудливой историей семьи Триярских и еще более необычной историей мистической секты «рождественников» или «волхвов» (отсюда, собственно, и вынесенное в заголовок «поклонение»). Накладываясь друг на друга, сплетаясь и расплетаясь, две эти линии приводят в действие хитрую романную машинерию, шестеренки которой крутятся сразу и во времени, и в пространстве. Семисотрстраничная эпопея о времени, пространстве и магических артефактах.
«Поклонение волхвов» — роман, который удивительно легко встраивается в систему координат современной русской прозы: обозначить его место совсем не сложно. Представьте себе нечто поэтичное, как «Письмовник» Шишкина или «Матисс» Иличевского, но только плотное и достоверное, как «Лавр» Водолазкина, многолюдное как «Обитель» Прилепина, но при этом масштабное и разнообразное, как «Даниэль Штайн» Улицкой или «Воскрешение Лазаря» Шарова. Если вам это удалось, можете считать, что некоторое впечатление о романе Сухбата Афлатуни «Поклонение волхвов» у вас имеется. Но это, боюсь, тот случай, когда «некоторого впечатления» недостаточно — литературный год только начался, но уже очевидно, что «Поклонение волхвов» — одно из главных его событий. Так что я бы очень рекомендовала ознакомиться лично.
* * *
 Автохтоны — Мария Галина
Отрывок из рецензии: Первое и главное, что нужно знать об «Автохтонах» Марии Галиной, — это классический page-turner смертоносной системы «коготок увяз, всей птичке пропасть». Большая это проза или жанровая, в чем заключается главная идея автора, на что похож роман и нужно ли выискивать в нем политические коннотации (а еще не выкипел ли суп и не пора ли за ребенком в детский сад) — обо всем этом вы непременно задумаетесь, но только после того, как дочитаете до конца.
Захватывающая фантасмагория с локальным колоритом: оборотни, привидения, хронологические сдвиги, ненадежные рассказчики и архитектура барокко. Что же до авторской сверхидеи, то она — и это вечный трюк Галиной, одновременно восхитительный и раздражающий — как будто маячит где-то на краю сознания: протяни руку и ухватишь, но при этом решительно отказывается вербализоваться. Возможно, для того, чтобы ее все же поймать и сформулировать, роман следует просто перечитать — уже без первоначальной горячки.
* * *
 Зулейха открывает глаза — Гузель Яхина
Отрывок из рецензии: Читая, как Зулейха гладит по носу полуторамесячного жеребенка, чувствуешь сразу и шершавость ее ладони, и бархатистость лошадиной шкуры, и теплый исходящий от животного запах. Если она мерзнет, рефлекторно прячешь ноги под плед. Боится — оглядываешься через плечо. Весь роман в целом понятен и предсказуем, но каждый отдельный эпизод таит в себе зародыш чуда.
Лауреат «Большой книги» и по совместительству главный народный бестселлер года. Женский и этнографический взгляд на историю раскулачивания.
Весь роман в целом понятен и предсказуем до зевоты, но каждый отдельный эпизод таит в себе зародыш чуда. Пытаешься проследить это чудо на уровне хотя бы одной сюжетной линии — оно тает, просачивается сквозь пальцы.
* * *
 Покорность — Мишель Уэльбек
Отрывок из рецензии: Закрепившаяся за писателем репутация яростного исламофоба не вполне справедлива. Ислам ему и в самом деле не нравится, но, как говорится, ничего личного — мусульмане неприятны ему в том же примерно смысле, что и жучки-древоточцы или, например, затяжные ливни: никто же не будет всерьез ненавидеть паразитов или дождь. Гораздо большие претензии у писателя вызывает европейская цивилизация, в ее нынешнем виде точнее всего описываемая строчкой известной песни группы «Аукцыон» «Не за что биться, нечем делиться».
Мишель Уэльбек — тот еще оптимист, но безысходность, которой веет от его нынешнего романа, все же вызывает некоторый шок. Если в «Карте и территории» европейский мир тихо угасал, нежась в закатных лучах остывающего солнца, то в «Покорности» писатель с медицинской бесстрастностью фиксирует факт его смерти. Ислам в книге не гробовщик и тем более не убийца, а всего лишь мусорщик — он просто выметает иссохшие останки старой Европы. Не уничтожает, но заполняет собой образовавшийся на ее месте вакуум.
* * *
 Лестница Якова — Людмила Улицкая
Отрывок из рецензии: Новая семейная сага от гранд-дамы российской словесности.
Лестница Якова» — очень характерный «роман Улицкой», в нем есть и нечто новое по сравнению с предыдущими книгами автора. Например, сюжет (обычно для Улицкой вещь второстепенная, едва ли не служебная, призванная просто скреплять отдельные эпизоды на более или менее живую нитку) на сей раз гораздо более строен, затейлив и продуман. Да и в том, что касается литературного чревовещания, прогресс по сравнению с «Даниэлем Штайном» очень заметный: примерно четверть романа — это «чужой» текст, причем каждый из его вымышленных авторов обладает собственным, узнаваемым и ни на кого не похожим голосом, интонациями, орфографией, наконец.
Медленно и постепенно, без резких движений, Улицкая дотачивает, дорабатывает в своих текстах некую нашу важнейшую культурную универсалию — формирует общий знаменатель, на который при желании может себя поделить более или менее любой житель нашей страны. И тот колоссальный успех, которым пользуются книги Улицкой, лучшее подтверждение тому, что потребность в подобной универсалии — самая насущная, а выбранный вектор движения — правильный. «Лестница Якова» — еще один шаг в ту же сторону. А если на выходе все равно получается трогательный женский нарратив с легким привкусом guilty pleasure, то это вопрос скорее к нам самим, чем к Улицкой — она-то все делает правильно.
* * *
 Детство Иисуса — Джозеф Максвелл Кутзее
Отрывок из рецензии: Новый роман Кутзее — это роман-ребус: сам автор говорит в одном из интервью, что предпочел бы, чтобы он вышел безымянным и читатель увидел заглавие, лишь перевернув последнюю страницу. Однако — не сочтите за спойлер — и последняя страница не даст определенности, так что разгадывать аллегорию (при чем тут Иисус?) читателю придется самостоятельно — без надежды на полное и окончательное решение.
На каждой странице ты корчишься от сопереживания, тебе хочется закрыть книгу, но ты не можешь — и словно бы против воли снова возвращаешься к этой сладостной пытке, к шлифовальному станку, снимающему с тебя стружку и оставляющему диковинным образом преображенным. Как Кутзее это делает — непонятно: то ли фокус, то ли чудо. Мне приятнее думать, что все же второе — тем более, что если даже и фокус, то все равно неразгадываемый и неповторяемый.
Сложносочиненная притча от одного из величайших писателей современности.
* * *
 Светила — Элеанор Каттон
Отрывок из рецензии: Несмотря на всю тяжеловесную старомодность романной конструкции, «Светила» Элеанор Каттон — одно из самых удивительных и ярких впечатлений последних лет. Единожды втянувшись в тягучий, плавный ритм романа, ты уже не властен из него вырваться. Под личиной детективщицы в Каттон таится визионер-мифотворец, способный создать и населить живыми людьми просторный, непривычный, волнующий мир.
Под личиной детективщицы в Каттон таится визионер-мифотворец, способный создать (ну, или вызывать из небытия) и населить живыми людьми просторный, непривычный, волнующий мир. Бытовые детали, портретные характеристики, узнаваемая манера речи (великолепно переданная по-русски переводчицей Светланой Лихачевой), ни на что не похожий локальный колорит — в какой-то момент ловишь себя на том, что новозеландская Хокитика становится такой же осязаемой и настоящей, как какой-нибудь Петербург Достоевского или Дублин Джойса. Не пугайтесь объема — когда 800 страниц «Светил» закончатся, вы пожалеете, что это случилось так быстро.
* * *
 Книга Странных Новых Вещей — Мишель Фейбер
Отрывок из рецензии: В отличие от реалистичных и невероятно обстоятельных «Лепестков» «Книга странных новых вещей» — это настоящая фантастика, с космическими путешествиями и приключениями тела и духа, напоминающая одновременно «Марсианские хроники» Брэдбери и (в наибольшей степени) «Космическую трилогию» Клайва С. Льюиса.
История главного героя — это история любви, разлуки, веры, толерантности и — вот тут Уэльбеку было бы неприятно — бережного сохранения и трансляции тех самых ценностей, на которых держится европейская цивилизация. И хотя Землю, похоже, уже не спасти, Питеру, возможно, все же удастся спасти свою любимую. А еще в глубоком космосе, на планете с выдуманным названием возникнет нечто похожее на новую — небесную — Европу.Не то чтобы прямо хэппи-энд, но вполне неплохой исход — особенно на фоне Уэльбека.
Старомодная фантастика с модерновым месседжем.
|
